shutterstock.com

Очень способный ученик одной из элитных гимназий Санкт-Петербурга никак не мог выплыть из «двоек». Его домашние буквально сбились с ног: каждый день Артем приносил домой тетрадь, густо исчерканную красными чернилами. Учителя призывали разобраться и принять безотлагательные меры. Родители показывали Артема лучшим психоневрологам Северной столицы, наняли репетиторов по самым проблемным предметам — без результата… Пока экспертов из школьной Службы индивидуального сопровождения детей (весьма, между прочим, сильной и грамотной службы) не осенила гипотеза: «Возможно, это дислексия?». В школе Артему назначили «безоценочную диету», перестали мучить «неудами», записали к логопеду. Такая тактика врачевания гораздо лучше, чем глотать таблетки в кризисном центре, куда школьник чуть было не угодил с тяжелейшей депрессией, на грани нервного срыва.

Что же это за напасть такая — дислексия?

Попробуем ответить в двух словах. В нашем алфавите всего 33 буквы. А вот звуков (фонем) в русском языке 39. Беда дислексика в том, что он не в состоянии разъять слово на звуки. Потому что слышит их иначе, не как все. Например, воспринимает слово «кит» как один звук. А уж прочитать его и подавно не возьмется.

Хотя это лишь одна из версий возникновения «грамматической слепоты» (так иногда называют дислексию), выдвинутая в начале текущего столетия. Сегодня картотека ее признаков выглядит гораздо богаче.

Дефект или дар?

«У меня дислексия. Это значит, что я не могу поймать буквы. Они уезжают, прячутся, дрожат. Смирнова Василиса, 8 лет, Москва».

Симптомы тяжелой формы «расстройства процесса чтения» наиболее ярко описывает создатель шрифта для дислексиков дизайнер из Амстердама Кристиан Бур. В юные годы изобретатель и сам долго не мог освоить навык чтения. Когда он видел перед собой страницу с текстом, буквы на ней начинали плясать и вращаться, при этом b легко могла зеркально отразиться и стать d.

В школе он придумывал оправдания тому, что не может прочесть текст. Говорил, что устал или что это просто «не его день». «Но когда все дети в классе прочли страницу, а ты застрял на первых предложениях, начинаешь сомневаться в своих умственных способностях», — делится дизайнер с дислексией.

Впрочем, это проявление скорее исключение из правил. Чаще встречается средняя форма, когда ребенок допускает ошибки, но они не критичны для усвоения знаний.

Сегодня среди англичан, по мнению дефектолога, доктора педагогических наук, ректора Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина Маргариты Русецкой, насчитывается несколько тысяч граждан с официальным статусом «Дислексик». Эта юридическая привилегия позволяет им сдавать экзамены, диктуя ответы на контрольные задачи в микрофон. А потом и учиться точно так же, пользуясь на лекциях разнообразной видео- и аудиотехникой.

«В любом случае работать надо с человеком, сопровождать надо его, а не “болезнь”», — считает опытный учитель-логопед, сотрудник ППМСЦ Академической гимназии № 56 г. Санкт-Петербурга Елена Бурина.

«По своему опыту могу сказать, что нередко у этих детей высоко развит коммуникативный интеллект. Оборотная сторона медали — трудности в обращении с текстами. Некоторые родители добиваются, чтобы психолого-медико-педагогические комиссии (Прим. ред. — ПМПК) присвоили их детям статус ОВЗ. Такая справка позволяет сдавать выпускную аттестацию по облегченной схеме», — поясняет Елена Бурина.

Люди всякие важны…

Дислексики, можно сказать, настроены богаче, многоканальнее своих одноклассников, зацикленных на текстовой грамоте. Согласно версии выдающегося ученого и педагога Милослава Балабана (автор проекта «Школа-парк»), памятки, инструкции в картинках, своеобразные комиксы, украшающие этикетки на товарах, — как бы новая, альтернативная грамота для тех, кто читать умеет с грехом пополам и смысл прочитанного понимает зачастую с точностью до наоборот. И легион таких людей, увы, день ото дня не тает.

«Если в начале 80-х годов число ребят с особыми образовательными нуждами не превышало в младших классах 9%, то сейчас эта цифра утроилась», — предостерегает известный психолог и дефектолог, член Совета директоров Российской ассоциации дислексии Наталья Свободина. Приведенная ею статистика касается, правда, лишь Москвы и Санкт-Петербурга. А что в остальных регионах? Чтобы ответить на этот вопрос, Минпросвещения России организовало недавно Всероссийский мониторинг осведомленности о дислексии. «Оказалось, что не только родители плохо знают, что это за явление, но и педагоги, включая специалистов по дефектологии. Только 6% опрошенных четко понимают, о чем идет речь», — говорит Маргарита Русецкая.

В объединенной всепланетной «группе риска» — композиторы (среди ушедших великих людей от дислексии страдал Моцарт, Людвиг ван Бетховен, Джон Леннон), живописцы (Леонардо да Винчи, Пабло Пикассо, Уолт Дисней)… В прошлом году с сенсационным признанием выступил один из самых популярных российских драматургов и сценаристов Евгений Гришковец. Страдающий от непреодолимых трудностей с письмом писатель объявил, что двое из троих его детей тоже дислексики.

Согласно зарубежным исследованиям, с дислексией сталкивается каждый десятый учащийся. По данным нашей отечественной Ассоциации родителей и детей с дислексией, в целом 15–20% населения испытывают трудности в обучении на почве чтения.

Ценные навыки поддаются тренировке

Связаны ли такие трудности со снижением интеллекта? Известный нейропсихолог Виктория Гусева отвечает на этот вопрос отрицательно. Чтение, письмо и счет — это навыки, которые нарабатываются в процессе обучения. Каждый из них базируется на нескольких функциях психики, интеллекта. Например, чтобы писать, нам нужно поддерживать мышечный тонус, иметь возможность анализировать слухоречевую информацию, держать в голове последовательность букв, их образ, регулировать свои действия по заданной инструкции.

При письме мы должны понимать, как расположена строчка, в какую сторону смотрит буква. При чтении необходимо удерживать строку и читать слева направо. То есть способность анализировать пространство входит во все три навыка, которые приобретаются в процессе обучения грамоте. И она, эта способность, поддается тренировке.

Тот факт, что пока в России нет отлаженной системы диагностики и коррекции дислексии, подтверждается в письме Минпросвещения РФ № ТС-421/07 от 8 февраля 2019 года, подписанном экс-замминистра Татьяной Синюгиной.

В последнее время участились случаи обращения родителей на отсутствие эффективного психолого-педагогического сопровождения этой категории детей, говорится в документе. Ведомство рекомендует организовать работу ПМПК, педагогов-психологов, учителей-логопедов по раннему выявлению предпосылок нарушения важных для каждого ребенка «образовательных функций». Обеспечить индивидуальный подход к обучению «не таких» детей поможет снижение темпов выполнения и объема письменных заданий, замена чтения вслух и письменных работ устными ответами, использование на уроках аудиозаписей, словарей, схем и памяток.

680 просмотров